Тропой испытаний отряда Харькова
В сентябре текущего года состоялась очередная полевая экспедиция Амурского областного отделения Русского географического общества по проекту «Тропой испытаний Григория Федосеева».
Полевой экспедиционный отряд в составе Алексей Севастьянов (руководитель), Алексей Бондарь, Тимофей Мудрак, Андрей Харитонов прошел по местам событий повестей Г.А.Федосеева «Поиск» и «Живые борются». Это Тугуро-Чумиканский район Хабаровского края и Селемджинский район Амурской области: горные хребты Селемджинский и Ям-Алинь, долины рек Галама — притока реки Уды и Селиткана — притока реки Селемджи.
Основой для повестей была трагическая история мужественного похода топографического отряда под руководством Виктора Тимофеевича Харькова.
Основной целью экспедиции, так же как и прошлогодней нашей экспедиции в Зейский район Амурской области, стало создание визуального материала (видео и фото) для иллюстрации событий повестей Г.А.Федосеева.
Материала в результате экспедиции получено немало! Особенно видео. Потребуется определенное время на его обработку.
В этом сообщении представлены только некоторые экспедиционные фото с комментариями из фрагментов повестей «Поиск» и «Живые борются».
Полевой экспедиционный отряд в начале своего маршрута.
Заброска на Галам
«Топографический отряд Виктора Тимофеевича Харькова шел в последний маршрут от реки Уды на юг. Перед глазами до далекого горизонта расстилались ржавые мари, зыбуны, болота. На сотни километров ни человека, ни следа человека, только звери, птицы да гнус.
Безветренно. Давно, слишком давно не появлялись на небе облака. Солнце выпило влагу. Увяли травы, загрубел ягель. Вода в озерах осела, ушла от берегов. Птицы и звери в поисках прохлады и корма покинули насиженные места.»
Долина Галама
После четырнадцати дней пути они наконец-то ощутили под своими ногами сухую землю, увидели живую зелень, услышали пение птиц, вольный шум леса! Даже комариный звон был теперь для них приятной музыкой жизни!
Наступил час заката.
Солнце угасало за океаном деревьев. Широкий свет пронизывал глубины высокоствольной тайги, окрашивая деревья, кусты и травы в волшебные тона. Проклятые мари лежали в прозрачной дымке и мертвенном покое.»
Долина Галама
Солнце поднялось. Птицы давно пропели ему свои утренние песни. О, если бы кто знал, чего стоили несчастным людям их первые шаги со стоянки! Тяжело ступая больными ногами, сгорбившись под увесистыми котомками, они медленно пробирались по нехоженой глухой тайге. Впереди без конца и края — стена могучих деревьев.
Столетние лиственницы перемежаются с белоствольными березами, растут вкривь и вкось, валятся друг на друга, стоят так густо, словно неведомая сила сдвинула, согнала, поставила их на пути несчастных людей. Между деревьями кучами громоздится валежник, скопившийся за много лет. Ветви, сломленные недавними бурями, свисают с деревьев, переплетаясь с живыми ветками, порослью молодого леса, буреломом, образуя непролазную чащу. Папоротник, кусты смородины и ольхи путаются под ногами.
Землю покрывает толстый слой вечного, влажного мха, путники уваливаются в него по колени.»
Слияние Галама и Танума
«Отряд продолжал путь на хребет.
Подъем затянулся. Еще плотнее сомкнулась тайга. Сваленные бурей деревья, гнилой колодник, чащоба, заросли папоротника, все, что в другое время никто и не заметил бы, теперь стало серьезным препятствием.
Земля манила на мягкую мшистую подстилку, обещая покой. И людям, хлебнувшим так много горя, хотелось оборвать мучительный путь, прилечь на пахнущую прелью землю, прижаться к ней исстрадавшимся телом и уснуть, не тревожась больше ни о чем. Но жизнь в них еще теплилась. И они шли.
Харьков думал теперь об одном, только об одном — перебраться за водораздел. Он убедил и себя, и спутников, что за ним, за этим пологим, как спина сытого медведя, хребтом их ожидает спасение.
Подъем оказался крутым и долгим.»
Слияние Галама и Ирюнгды
«Лес стал редеть. Путники выбрались на край прогалины, остановились передохнуть. У дальних гор тлело закатное солнце. Изредка набегал теплый, пряный ветерок, нанося запахи поздних цветов. Внизу, где густо синела тайга, оставленная позади, клоками поднимался и таял туман. И среди этого величественного покоя угасающего дня, среди нетронутой природы — странными и чудовищными казались эти четыре оборванных человека, с трудом поддерживающих друг друга.
Впереди показался верх водораздела. Начались россыпи. Тут стало еще хуже. Камни ползли под ногами, ступни бессильно скользили по голым и скользким крутякам…
Километр этого подъема показался длиннее всего пути, пройденного каждым с рождения. Уже ясно обозначилась водораздельная седловина, она рядом, рукой подать, но ни у кого уже не было сил двигаться.»
Вид на перевал с Галама на Селиткан (Харькова)
«Путники выбрались наверх и огляделись. Солнца не было. Погасла заря. Только небо еще ярко голубело, обливая полусветом серые россыпи водораздела. Все притихло в ожидании ночи. Впереди за ближними лиственницами лежало глубокое ущелье, до краев залитое густой синевой. Именно туда и вел свой отряд Харьков. Но дня не хватило.
Еще усилие, еще час борьбы — и последние двести метров до кромки леса были преодолены ползком.»
Перевал Галам — Селиткан
Селемджинский хребет и хребет Ям-Алинь
Это вид на верховья реки Харькова. По видному на фото справа распадку отряд Харькова предположительно спускался с перевала в долину.
Река Харькова (верховья)
Вид на уходящую на юг, к реке Селиткану, долину реки Харькова. Предположительно, по этой долине отряд Харькова шел к реке Селиткану.
Река Харькова
Участки долины реки Харькова. В повестях практически никак не описан путь отряда Харькова от перевала до реки Селиткана по долине реки Харькова.
Река Харькова
Река Харькова Водопад
«Он поднялся, долго стоял, расставив больные ноги. Разыскал посох и карабин, медленно зашагал, притягиваемый отдаленным шумом реки.
Вот и просвет. Река совсем близко. Виктор Тимофеевич перешел полоску тундры с бурыми подтеками, отделяющую от тайги береговой ельник. Он вышел к реке, не чувствуя боли, не помня об усталости.
Селиткан!
Он тревожно прислушивается к реву Селиткана. Река, вырываясь из-за крутого поворота, с гулом проносится мимо, разбиваясь о черные валуны. Река страшна. Только самоубийца мог бы броситься в этот поток, для которого жизнь человеческая — минутная забава.»
Селиткан Устье Харькова
«Он спустился ниже по течению. За соседним камнем оказалась небольшая заводь. Осторожно выглянув, Харьков увидел табунчик хариусов, подстерегающих добычу на струе. Продолжая таиться за камнем, он взмахнул удилищем. Приманка, подхваченная течением, сплыла ниже, но у слива вдруг заиграла, запрыгала, как живая, по прозрачной зыби. И тотчас — всплеск, рывок! Еще секунда и крупный хариус, блеснув серебром, взлетел в воздух.
Вот он в руках Харькова — упругий, скользкий, холодный, с ржавчинкой под плавником. По исхудалому лицу рыбака расплылась радость, желудок охватила мучительная боль голода.
Еще несколько взмахов удилищем, и у ног Харькова забился второй хариус. Больше килограмма свежей рыбы, это ли не богатство!»
Селиткан
Оттолкнулись шестами.
На корме за веслом Харьков и Татьяна. Носом управляли Борис и Абельдин.
Селиткан бугрился зеленоватыми валами, нес на своих горбах валежник, лесной хлам, целые деревья. Ниже, у мысов, река курчавилась пегой, пугающей гривой, за которой ничего не было видно.
Плот медленно отвалил от берега, точно не хотел расставаться с ним, не хотел становиться игрушкой бурного Селиткана.
Но вот течение развернуло, подхватило его, как добычу, оплеснуло попутными волнами и бросило с ходу в синеющую муть глухого ущелья, навстречу злобному рокоту переката. Люди напряглись, прикипели к веслам в напряженном ожидании…»
Селиткан
«День ничего нового не принес. Как обычно, всходило солнце над далекими горами, таял туман, и тайга, разукрашенная осенней желтизной, бесшумно роняла листву. Все холоднее становилось близ реки. Путники продолжали пробиваться на запад, потеряв счет дням, не зная расстояний.»
Селиткан
«На листе карты Н-53-XXI, созданной подразделением Харькова, и теперь стоит крест — условный топографический знак, и над ним надпись: «Могила Харькова».
Так увековечен на карте подвиг топографа Виктора Тимофеевича Харькова, отдавшего жизнь свою за кусочек карты Родины.
Его похоронили на одиноком острове, против той заводи, где он был найден.
Над его далекой могилой, обласканной доброй памятью друзей, круглый год шумит могучая первобытная тайга, которую он знал и беззаветно любил.»
Участок топографической карты (могила Харькова)
Селиткан Место могилы Харькова
«Тайга, разукрашенная осенней желтизной, бесшумно роняла листву. Все холоднее становилось у реки. Путники продолжали пробиваться на запад, потеряв счет дням, не ведая о пройденных километрах.
Борис не мог сам идти. Татьяна с Абельдиным тащили его вдвоем. Снова на помощь ногам пришли руки. Передвигались больше на четвереньках. И если бы не Селиткан, поддерживающий путников рыбой, если бы не таежные ягоды, они давно бы уже отказались от бесконечной борьбы.
И вот настало последнее утро. Седьмое после гибели Харькова.»
Осенняя долина Селиткана
Имя Виктора Тимофеевича Харькова увековечено на топографической карте.
Кроме обозначенного места его могилы, по его фамилии названы река, по которой предположительно шел к реке Селиткану отряд Харькова и вершина, у подножья которой отряд вышел к реке.
Участок топографической карты (река Харькова и гора Харькова
Виктор Тимофеевич Харьков (фото с https://vk.com/club11596789)
Амурское областное отделение Русского географического общества благодарит за помощь и поддержку в организации экспедиции:
мэра города Благовещенска Олега Гатаулловича Имамеева,
руководителя ООО «САР-групп» Романа Робертовича Самвеляна,
руководителя медиа-группы «Амур.Лайф» Игоря Геннадьевича Горевого,
руководство ООО «ХАС-групп» и ООО «Маристый».
Амурское областное отделение Русского географического общества благодарит за содействие при проведении экспедиции Селемджинский районный Совет народных депутатов, государственный природный заповедник «Зейский», государственный природный заповедник «Норский», ассоциацию коренных малочисленных народов Севера Селемджинского района.
Хребет Ям-Алинь